Хронологические рамки таковы, что совпадают с перестройкой в России – это 80е – 90е годы. В эти годы появилась возможность выразить свое творческое «я», независимо от взглядов. Литературоведы определяют несколько блоков в поэзии этого периода.
Первый: так называемая возвращенная поэзия, то есть это поэзия «серебряного века» о которой долго умалчивалось. Имена Николая Гумилева, Игоря Северянина, Константина Бальмонта прозвучали как новые. Здесь и лагерная поэзия, пронесенная сквозь тюрьмы и сталинский ГУЛАГ. Она открыла такие имена как Борис Слуцкий, Шаламов, Виктор Жигулин. Эта поэзия дополнила «лагерную прозу» и показала, что помогло людям выстоять. Борис Слуцкий писал:
«Романы из школьной программы,
на ваших страницах гощу.
Я все лагеря и погромы
за эти романы прощу…»
Большим пластом является поэзия эмигрантов. Стихи Александра Галича, Виктора Коржавина, Иосифа Бродского стали издаваться в отдельных сборниках. Прожив 25 лет в США, став за это время не только поэтом, но и лауреатом Нобелевской премии и национальным поэтом Америки, Бродский утверждал в своей поэзии: «Все исчезнет, останется пространство, время и поэт».
Второй: это публицистическая поэзия. Пишут ее в основном поэты, которые состоялись в 60х годах. Это Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Роберт Рождественский, Игорь Шкляревский. В 60х годах произошел поэтических бунт как следствие хрущевской оттепели, но свобода оставалась все – таки ограниченной и поэты жили только в стихах и стихами. И в своей поэзии они не изменяли гражданскому долгу. Вознесенский пишет «Прорабы перестройки», Рождественский – «Бессонница и страна», Евтушенко – «Памяти Сахарова» и другие, отражающие действительность.
Третий – медитативная лирика. Это меланхолическая поэзия, которая отразила болезненные процессы переоцененных ценностей. Пишут люди, которые прошли жизнь с верой в комсомол, в партию, в победу коммунизма, которые вынесли на своих плечах все тяготы Великой Отечественной Войны. Трагично оборвалась жизнь первой из поэтесс, принадлежавших к этому направлению: Юлия Друнина отравилась выхлопными газами. Это так непохоже на оптимистическую поэтессу: «Мой первый тост, мой самый первый тост: за тех, кто в полный поднимался рост!». Но она полна отчаяния из – за того, что ее идеалы оказались мыльным пузырем. Сюда можно отнести и Маргариту Алигер, Виктора Дудина. В своих воспоминаниях видят они свою жизнь, опору. Общий смысл этого, например, выражен в стихах Алигер: «Но я то помню, что меня любили».
Четвёртый – новая поэзия, критика до сих пор спорит на счет нее, но она не однородна. Здесь авангардисты, который ищут новые формы и выражения, а есть еще и продолжатели традиций шестидесятниковв. Сюда же относятся направление поэтов – концепциалистов. Все они воспринимают современность как трагедию, но мучительно ищут выход. Роднят их и взгляды на окружающий мир (без иллюзий и романтики). Язык этой поэзии ближе к Маяковскому. Ориентируясь на сегодняшнюю речь, поэты используют блатной и казарменный жаргон, молодой сленг: «Гуляют, блин, по сентябрю, еще душа не в кайф на дембель». Стоит отметить таких поэтов как Сергей Гандлевский, Тимур Кибиров, Анастасия Кудинова.
Интересны поэты – концепциалисты, которые в стихах часто используют строки классической литературы или песни, это создает конфликт между сознанием и содержанием. В них часто отсутствует логика, но абсурдна жизнь – абсурдна и поэзия. Поэт – авантюрист Коваль выражает это так: «Пулеметы метят пулю, пулю, бронтозавры заврят – бронто, бронто».
Новые имена появляются с авторской песней: это Галич, Высоцкий, Одоевский, Окуджава, Тальков. Теперь слова их песен печатают. Они поднимают проблемы человечества: нравственности, дружбы, любви власти и другие.
